Довольно много уже написано о том, что традиции празднования дня Осеннего равноденствия известны и почитаемы многими народами от Европы до Японии. Теперь же мы хотим немного приоткрыть секреты этого дня из глубокого прошлого.

Шумерская цивилизация, будучи самой древней известной цивилизацией на Земле, несомненно должна была учитывать и как-то обозначать в своих традициях день Осеннего равноденствия как один из четырех важнейших дней в году, связанных с движением Солнца.

В шумерской мифологии этот день был связан с легендарными «таблицами судьбы» («МЕ»), которые определяли жизнь богов и людей.

А когда судьбы записываются на таблицы? Этот, на первый взгляд, нелепый вопрос находит разрешение во фрагменте одного средневавилонского календарного текста, относящегося к событиям седьмого месяца ниппурско-вавилонского календаря (сентябрь-октябрь, время осеннего равноденствия). Среди событий, происходящих в седьмой день седьмого месяца, находим следующее:

«Энлиль, первый в Небе и на Земле, владыка, пастырь черноголовых, / чтобы судьбы (и) МЕ седьмого дня седьмого месяца (акк. sebum sebim) начертанные по двенадцати месяцам торжественно распределить, с владыкой Нудиммудом посоветовался и следующее ему сказал’ (дальше разбито)»
(CT 42, 36 + CT 58, 45, 7-8; Cavigneaux, Al-Rawi, 1993, 96).

После лакуны находим продолжение этой истории:
«Энки к (владычице) лазуритовой таблички, заботящейся о писцовом искусстве, человека послал»
(CT 42, 36, 3 f; Cavigneaux, Al-Rawi, 1993, 96).

По-видимому, для записи судеб и МЕ на табличку вершителю судеб Энлилю и их хранителю Энки понадобилась помощь Нисабы.
Интересно, что записываются в это время и судьбы, и МЕ, существующие отдельно, хотя и рядом друг с другом. Можно заметить, что процедура записи судеб и МЕ в пору осеннего равноденствия коррелирует с темой суда в названии седьмого ниппурского месяца du6-ku3 «Священный Холм (место определения судеб)», седьмого зодиакального знака Весы (zi-ba-ni-tum) и еврейского праздника «Новый год судеб», приходящегося на это же время.
Связь записи судеб с судом и миром мёртвых просматривается в VII табличке аккадского эпоса о Гильгамеше, сюжет которого представляет собой трансформацию ниппурско-вавилонского календарного ритуала (каждая табличка связана с определённым месяцем). В конце VII таблички Энкиду пересказывает своему другу Гильгамешу виденный ночью сон. В этом сне он по решению богов попадает в Подземный мир и в числе прочих божеств видит женщину-писца, склонившуюся перед госпожой мёртвых Эрешкигаль (GE VII 203-206):

203 [Белет]-цери, женщина-писец Земли, перед ней склонилась,
204 [Табличку] держит, перед ней читает.
205 [Подняла она] голову, на меня посмотрела:
206 «[Смерть] взяла того человека!»

Теперь положение Таблицы судеб в сакральном хронотопе месопотамской культуры представляется довольно понятным.
В период осеннего равноденствия все существующие в мире богов судьбы и МЕ заносятся на таблицы Энлилем или Нисабой и распределяются по 12-ти месяцам года.
Однако зимой таблицы ускользают из рук истинных хозяев и ненадолго переходят к силам хаоса и старого мира. Происходит весенняя новогодняя битва, враги попадают в плен к молодому царственному герою, который отбирает у них Таблицу судеб и сперва присваивает себе как военный трофей, а затем торжественно возвращает своему отцу (или старейшине Ану), тем самым подтверждая свой царский статус и незыблемость мирового порядка.

В заключение можно сделать некоторые выводы относительно исторического происхождения мифологемы «Таблицы судеб». До III династии Ура она в шумероязычных текстах не встречается. Цари Ура, а затем Исина и Ларсы учились в писцовой школе, поощряли образование и, как всякие неофиты, поклонялись больше фетишу, чем духу своего божества. Они обожествили глиняную табличку, видя в ней и нанесённой на неё информации источник сверхъестественной силы, являющийся наравне с другими полноценным атрибутом государственности. Кроме того, перед глазами тех же правителей был тысячелетний опыт шумерской бюрократии, подвергнувшей учёту все феномены социальной жизни.

В шумерскую эпоху табличка с учётом рациона работников действительно определяла жизнь и смерть человека, от хранящейся на ней информации зависел распорядок жизни общества на весь год. Неудивительно, что такая социальная практика через столетия дала глубокую рефлексию, результатом которой стала мифологема глиняной таблицы, определяющей жизнь и власть верховных богов.

Наряду с «Таблицей судеб» жители Месопотамии верили и в существование «Печати судеб», запечатывающей эту Таблицу. В частности, ассирийские цари приписывали хранение «Печати судеб» главному богу страны Ашшуру. В своих молитвах они обращались к Ашшуру с просьбой навсегда сохранить порядок, установленный по его воле. Вот что написано на печати, изготовленной для Ашшура по приказу Синаххериба (705-681 гг.):

«(Вот) Печать судеб, которой Ашшур, царь богов, запечатывает судьбы Игигов и Ануннаков неба и земли, и всего человечества. Что он запечатал – то неизменно.
Если кто-то захочет изменить это – пусть Ашшур, царь богов, и Муллиссу, вместе с их детьми, истребят его своим страшным оружием!
Я Синаххериб, царь Ассирии, князь, тебя почитающий! Кто сотрёт моё написанное имя или эту твою Печать судеб изменит – имя его, семя его со страны сотри!»
(George, 1986, 140-141).

Можно сравнить эту веру в Печать судеб с еврейским послепленным представлением о судьбе человека, заносимой в Книгу судеб и запечатанной «хорошей печатью».
Таковы древнейшие представления о записи судеб, возникшие шесть тысяч лет назад, отразившиеся в средневековых мифах о Книге или Доске судеб.

По материалам В.В. Емельянова